— Почти убили.

— Ты меня уже простила за это?

— Когда прощу, скажу, Худышка.

Шэй снова рассмеялась.

— Идет. Но не забудь: никому не говори про Дэвида.

— Эй, я же пообещала. Ты можешь доверять мне, Шэй.Честно.

— Ладно-ладно. Я тебе доверяю, Тэлли.

Шэй согнула ноги в коленях, и ее скайборд начал опускаться.

Тэлли в последний раз огляделась по сторонам, обвелавзглядом раскинувшиеся вокруг развалины, темные леса, жемчужную полосу реки,струившейся к сверкающей глади моря. «Вправду ли где-то там кто-то есть илиДэвид — просто какая-то выдумка, которой уродцы и дурнушки пугают друг дружку?»— подумала она.

Но Шэй испуганной не выглядела. Она, похоже, на самом делездорово расстроилась из-за того, что никто не ответил на ее сигнал. Как будтовстреча с Дэвидом могла стать еще лучше, чем полет над порогами, чем руины и«американские горки».

«Существует он на деле или нет, — подумала Тэлли, —для Шэй этот Дэвид, похоже, самый что ни на есть настоящий».

Они выскользнули из пролома в стене и полетели к окраинеполуразрушенного города, а потом — вдоль подземных залежей железной руды — кцепи холмов, замыкающих в кольцо долину. Ближе к холмам скайборды началибарахлить, пришлось приземлиться. Но, как ни устала Тэлли, теперь ей было ужене так тяжело нести доску. Она перестала думать о скайборде как об игрушке, како детском воздушном шарике. Скайборд стал чем-то более серьезным, чем-то,повинующимся своим собственным правилам и порой способным стать опасным.

Тэлли пришла к выводу: насчет одного Шэй, безусловно, права.Если долго торчать в городе, все становится фальшивым. Там очень многое несовсем настоящее — дома и мосты, удерживаемые на месте гравиопорами, прыжки скрыши в спасательных куртках. Тэлли радовалась тому, что Шэй взяла ее на этувылазку к руинам. По крайней мере, она получила еще одно напоминание о том, чтоможет произойти, если вести себя неосторожно.

Ближе к реке скайборды стали легче, девочки с радостьювскочили на них и полетели назад в город.

Шэй простонала:

— Не знаю, как ты, а я сегодня ночью больше никуда ишагу не сделаю.

— Я тоже, можешь не сомневаться.

Шэй наклонилась вперед, направила свой скайборд к реке изастегнула форменную куртку, чтобы защититься от водяных брызг. Тэлли впоследний раз оглянулась назад. Когда облака рассеивались, руины еще быливидны.

Она моргнула. Ей показалось, что в той стороне, где высятся«американские горки», мелькнул огонек. А может быть, это была просто играсвета, лунный блик на поверхности незаржавевшего металла.

— Шэй? — негромко окликнула подругу Тэлли.

— Ты летишь или как? — послышался голос Шэй,пытавшейся перекричать шум реки.

Тэлли снова моргнула, но вспышку на этот раз не разглядела. Влюбом случае, они уже ушли слишком далеко. Скажи она Шэй об этом огоньке — ита, чего доброго, решит вернуться к руинам. А Тэлли ни за что на свете неполетела бы с ней. К тому же ей запросто могло померещиться.

Тэлли сделала глубокий вдох и крикнула:

— Лечу, Худышка! Давай наперегонки!

Она направила скайборд к реке. Ее окатило холоднымибрызгами. На несколько секунд она оставила хохочущую Шэй позади.

— Полюбуйся на них. Цыплята ощипанные.

— Неужели мы тоже когда-то так выглядели?

— Наверное. Но если мы тоже были такими, это вовсе незначит, что они — не ощипанные цыплята.

Тэлли кивнула, пытаясь вспомнить себя в двенадцать лет,каким ей показался интернат в самый первый день. И она вспомнила, что зданиепроизвело на нее устрашающее впечатление, поскольку было намного больше дома ееродителей, Сола и Элли, и даже больше тех домиков, куда они малышами ходили вначальную школу, — там места хватало только для учителя и десяти учеников.

А теперь спальный корпус казался ей таким маленьким итесным, неприятно детским из-за ярких красок и лестниц с мягким покрытием.Здесь было так скучно днем, отсюда было так легко улизнуть ночью…

Новые уродцы сбились в кучку, они боялись отойти слишкомдалеко от учителя-экскурсовода. Запрокинув головы, они смотрели на четырехэтажноездание интерната, и их глаза были наполнены восторгом и ужасом.

Шэй отстранилась от открытого окна.

— Порезвимся на славу, — заключила она.

— Эту экскурсию они никогда не забудут.

Через две недели заканчивалось лето. За последний год ребятв интернате Тэлли становилось все меньше — старшим исполнялось шестнадцать.Очень скоро придет пора новичкам занять их места. Тэлли смотрела, как входят вздание интерната последние уродцы, испуганные, с вытаращенными глазенками,растрепанные, недисциплинированные. Двенадцать лет — этот возраст определеннослужит поворотным пунктом. В двенадцать лет из умненького малыша ты вдругстановишься уродцем, переростком и недоучкой.

Этот период в жизни Тэлли была рада оставить позади.

— Ты уверена, что эта штука сработает? — спросилаШэй.

Тэлли улыбнулась. Не так-то часто осторожность проявляла неона, а Шэй. Она ткнула пальцем в воротник спасательной куртки.

Видишь маленький зеленый огонек? Это означает, что вседействует. Куртка предназначена для чрезвычайных ситуаций, поэтому она всегдаготова сработать.

Шэй сунула руку под форменную футболку и потрогала датчик,прикрепленный к колечку на пупке. Это означало, что она нервничает.

— А если она поймет, что на самом деле никакойчрезвычайности нет?

— Не настолько она умна. Ты падаешь — она тебя ловит идержит. Никакие фокусы не нужны.

Шэй пожала плечами и надела куртку.

Куртку они позаимствовали в школе искусств, самом высокомздании в Уродвилле. Запас таких курток хранился в подвале, и девочкам даже непришлось хитрить с ящиком, в котором лежали куртки. Тэлли нисколько нехотелось, чтобы ее поймали из-за ложной пожарной тревоги — ведь надзирателимогли связать этот случай с происшествием в Нью-Красотауне в начале лета.

Поверх куртки Шэй натянула большущий баскетбольный свитертакого цвета, который полагался ребятам из этого интерната. В лицо ее здесьмало кто из учителей знал.

— Ну как я выгляжу?

— Как будто потолстела немножко. Тебе идет.

Шэй скривилась. Она терпеть не могла, когда ее обзывалиБогомолом или Вешалкой или прилепляли еще какие-то клички, на которые уродцы нескупились. Иногда Шэй заявляла, что, если ей не сделают операцию, она ничуть неогорчится. Глупости, конечно. Шэй, конечно, полной уродиной не была, но не былаона и красавицей от рождения. Таких красивых людей всего-то насчитывалось сдесяток, не больше.